«В октябре 1942 года на Полесье созданы первые вооруженные отряды, что послужило началом создания Украинской Повстанческой Армии.

1. Для фиксирования этого исторического момента день 14-го октября 1942 года признается днем создания УПА.

2.
Для чествования этого момента день 14-го октября, который совпадает с
историческим казацким праздником Покровы, вводится как праздничный день
УПА».

Постановление Украинского главного освободительного
совета, который руководил повстанческим движением, от 30 мая 1947-го.
Разрозненные отряды украинских партизан в единое партизанское войско –
Украинскую повстанческую армию – начали объединяться осенью – в начале
зимы 1942 года. Днем ее основания выбрали символическую дату. Размаха
УПА стала приобретать с весны 1943-го. Действовала до середины 1950-х
гг.

По состоянию на 26 июля 1945-го под видом отрядов УПА в
Западной Украине действовали 156 специальных диверсионных групп
московских спецслужб. Численность – 1783 человека. Они ликвидировали
1980 участников подполья, захватили живыми 1142 человека. Через неполных
пять лет после завершения немецко-советской войны – состоянием на 20
февраля 1950-го – в западноукраинских областях действовали 19 чекистских
спецгрупп, которые насчитывали 130 лиц.

На протяжении 1944–1953
годов советские карательные органы уничтожили приблизительно 153 тыс.
участников и сторонников украинского подполья, около 134 тыс. –
арестовали. Из западных областей УССР в Сибирь и на север СССР
депортировали 66 тыс. семей – почти 204 тыс. украинцев.

https://www.ljplus.r... width="480" height="387">
Чекисты терроризировали население, маскируясь под отряды УПА

«Я считаю правильным создание спецгрупп из бывших бандитов, – заявил в мае 1945-го Никита Хрущев – тогдашний первый секретарь ЦК КП(б)У. – Нужно им дать одно конкретное задание, и когда его выполнят, можно сказать, что они свою вину искупили, и отпустить их». Было это во время выступления на совещании секретарей обкомов, начальников управлений НКГБ и НКВД западных областей УССР.

Уже
больше года с Украинской повстанческой армией воевали советские
регулярные части, партизанские отряды, отделы армейской контрразведки
СМЕРШ, НКВД. Однако, наиэффективнейшие были созданы чекистами
специальные агентурно-боевые группы. Под видом отрядов УПА и боевиков
ОУН они терроризировали гражданское население – чтобы отвернуть его
таким способом от украинского подполья.

Спецгруппы
патронировались районными и областными управлениями НКВД и созданным в
1946-м Министерством госбезопасности УССР. Входили в них от трех до 50, а
временами и больше лиц – как чекистов, так и бывших повстанцев, которые
сложили оружие. Кое-кто из них поверил в обещанную амнистию, других
советские спецслужбы завербовали после плена и пыток. Кто-то не выдержал
издевательств над взятыми в заложники семьями, кого-то подкупили. Далее
завербованные должны были доказать свою «преданность» советской власти.
«Агенты-боевики получали задания проникать в ОУНовское подполье или в
отряды УПА для захвата или физического уничтожения руководителей
ОУН-УПА, – докладывал Лаврентию Берии в июле 1945-го нарком внутренних дел Украинской ССР Василий Pясный. –
В тех случаях, когда агент-боевик, который влился в банду или подполье
ОУН, не имел возможности физического уничтожения или захвата
руководителя-ватажка, его заданием была компрометация вожака банды или
местного подполья для усиления и активизации внутреннего разложения
банды или местной организации ОУН».

Большинство советских
документов о спецбоевиках НКВД-МГБ, которые действовали под видом
украинских повстанцев, уничтожены в архивах КГБ 1990 года. На сегодня их
найдено несколько десятков – прежде всего благодаря тому, что были
распылены по разным фондам Отраслевого государственного архива СБУ и
областных управлений СБУ, Центрального государственного архива
общественных организаций, – прежний архив Института истории партии при
ЦК Компартии Украины – и областных архивов.

«Особенность ОУН
характеризуется прежде всего тем, что оуновцы, особенно их главари,
являются опытными нелегалами и конспираторами, обладают большим
многолетним опытом подпольной вражеской деятельности; они являются
способными разведчиками, умеющими быстро перестраиваться в зависимости
от складывающейся обстановки», – говорится в докладной записке,
которую составил заместитель начальника Второго управления,
контрразведки, МГБ УССР подполковник Леонид Пастельняк 25 сентября
1949-го. А далее писал: «В этой обстановке агентурно¬боевые группы
очень часто приносят неоценимую помощь в чекистской работе по розыску и
ликвидации оуновского подполья и его банд. Опыт по использованию
специальных агентурно-боевых групп показывает, что их применение быстро
дает эффективный результат при непременном условии глубокого знания
агентурного дела, его фигурантов, все¬сторонне продуманных комбинаций и
техники применения этих групп».

Далее на почти 90 страницах
текста приводятся примеры «успешной деятельности» агентурно-боевых
групп. Настоящий документ под грифом «Совершенно секретный» министр
госбезопасности УССР генерал-лейтенант Сергей Савченко приказал
переслать всем начальникам управлений МГБ западноукраинских областей.
Вероятно – как инструкцию.

Вот один из примеров, которые подавал Пастельняк. 5
июня1949-го агент-боевик Дрогобычского управления МГБ «Данило» сообщил,
что установил связь с местным руководителем ОУН по псевдо «Мико». Тот
просил его приобщиться к снабжению продуктами подпольщиков. За неделю
«Данило» донес, что получил от «Мико» пищу и должен передать их
руководителям районного отряда ОУН. В управлении МГБ «Даниле» выдали
дозу мишьяка. Которым агент обработал продукты и отнес подпольщикам.
После этого пошел домой. Когда через час вернулся, то обнаружил
отравленными руководителя пропаганды районного отряда ОУН «Мирона»,
руководителя вооруженной группы «Черногора» и санитарки районного отряда
«Крестьянку». Служба безопасности ОУН схватила «Данила». На допросе тот
заявил, что подпольщиков убил станичный «Мико». Того отстранили от
работы, а на его место назначили «Данила».

«Чтобы проверить группу в бою, я решил с ней провести операцию по ликвидации группы «Арапа»,
– отчитывался своему руководству 3 января 1945-го руководитель
чекистской спецгруппы из бывших подпольщиков майор Александр Соколов. –
Мы на заре неожиданно окружили хату, где был схрон. Четверо бандитов
было в хате, двое – в схроне, которые были в хате стали отстреливаться
из пулеметов и автоматов. Мы их всех перебили, схрон забросали
гранатами, где тоже убили двоих – хату сожгли. (…) В этой же операции
мне сообщил нач. Коропецкого РО НКВД о том, что предсельсовета села
Комарувка имеет тесную связь с местной боевкой «Трегуба» и ничего о
появлении боевки «Трегуба» в селе не сообщает. Взяв на прикрытие роту
автоматчиков, я сделал рейд в это село. Спецгруппой ночью мы вошли в
село под видом банды, арестовали предсельсовета как СБ, обвинив его в
том, что он выдал весь контингент (продуктовый налог – «Країна») Советской
власти. Он нас уверял, что ненавидит Советскую власть и всегда помогает
бандитам, назвал клички бандитов, с которыми он поддерживает связь. Мы
делали вид, что его хотим повесить, но потом простили, дали ему 30 палок
и ушли».

Купился на провокацию и глава сельсовета села Яблунив Станиславской области – нынешняя Ивано-Франковщина. Соколов продолжает: «Ночью
мы вошли в село и спросили у предсельсовета, есть ли у него в селе
лошади и повозки, оставленные каким-либо куренем. Тот нам ответил, что у
него в селе есть 15 лошадей и восемь повозок, оставленных куренем
«Резуна». Этих лошадей и повозки мы забрали, предсельсовета выдали
расписку, что лошади и повозки забраны куренем «Быстрого» из станичного
села (клички его не помню). Он стал с нами ругаться за лошадей, говоря,
что он на нас пожалуется «Резуну», что мы забрали его лошадей. Тогда мы
забрали его с собой, убили и бросили в колодец».

Впоследствии
Соколов отвел свою спецгруппу к Черткову – райцентру на Тернопольщине –
и передал местному оперуполномоченному НКВД. Такие переводы спецгрупп
из одного района в другой практиковали часто – во избежание их
разоблачения и ликвидации. «Когда я снова стал принимать группу, то
увидал, что группа сильно разложилась, боевики стали воровать,
ворованное продавать и пропивать, и спецгруппа стала иметь вид уголовной
банды. Но все же это разложение имело и положительные стороны – на
кражах и пьянках люди спаялись и желания бежать уже не было», –
писал Соколов в том же рапорте. За достижения в борьбе с украинским
подпольем руководство НКВД и Тернопольского обкома КП(б)У представили майора Соколова к награждению Золотой звездой Героя Советского Союза.

Бесчинства
спецбoевок МГБ приобрели такой размах, что прокурор Украинского округа
войск МГД полковник юстиции Григорий Koшapский в феврале 1949 года
послал Никите Хpyщевy докладную записку «О фактах грубого нарушения советской законности в деятельности т. н. спецгрупп МГБ». В частности, писал: «В
марте 1948 года спецгруппа, возглавляемая агентом МГБ «Крылатым»,
дважды посещала дом жителя с. Грицки Дубовицкого р-на Ровенской области –
Паламарчука Гордея Сергеевича, 62 лет, и, выдавая себя за бандитов
«УПА», жестоко истязала Паламарчука Г.С. и его дочерей Паламарчук А.Г. и
Паламарчук З.Г., обвиняя их в том, что, якобы они «выдавали органам МГБ
украинских людей». «Крылатый» и участники его группы подвергали пыткам
Паламарчук А. Г. и Паламарчук З.Г., подвешивали, вливали им в нос воду
и, тяжко избивая, заставили Паламарчук З.Г. и Паламарчук А.Г. дать
показания, что они с органами МГБ связаны не были, а, наоборот, были
связаны с участниками украинского националистического подполья.
Участники спецбоевки предупредили членов семьи Паламарчука о том, что
если они посмеют заявить органам Советской власти о посещении их дома
бандитами, то над ними будет учинена расправа».

В ночь на 22
июля 1948 года из села Подвысоцке, в настоящее время Радивиливского
района на Ривенщине, спецгруппа вывела к лесу местного жителя Федора
Котловского. Его «участники спецгруппы подвергали пыткам, обвиняя в
том, что у него в доме часто останавливаются работники из числа
совпартактива, и в том, что якобы он выдавал органам Советской власти
бандитов. Эти провокационные действия преследовали цель: путем истязаний
и угрозы лишения жизни, заставить Котловского дать показания, что он
является врагом Советской власти. В результате истязаний Котловский
находился на излечении в больнице с 27 июля по 27 августа 1948 г. По
заключению больницы, Котловскому Ф.Л. были нанесены тяжкие телесные
повреждения, с явлениями сотрясения мозга и омертвлением мягких тканей
тела».

За сутки чекистские боевики забрали в лес 17-летнюю Нину Рипницкую из того же села. Стали истязать: «Допрашивая
Репницкую, участники спецгруппы тяжко ее избивали, подвешивали вверх
ногами, вводили в половой орган палку, а затем поочередно изнасиловали. В
беспомощном состоянии Репницкая была брошена в лесу, где ее нашел муж и
доставил в больницу, в которой находилась продолжительное время на
излечении».

Напоследок прокурор Кошарский отмечал: «Как
показывают факты, грубо провокационная и не умная работа ряда спецгрупп и
допускаемые их участниками произвол и насилие над местным населением не
только не облегчают борьбу с бандитизмом, а, наоборот, усложняют ее,
подрывают авторитет советской законности… Из приведенных выше примеров
видно, что действия т.н. спецгрупп МГБ носят ярко выраженный бандитский,
антисоветский характер и, разумеется, не могут быть оправданы никакими
оперативными соображениями».

Сетовал на спецгруппы и министр
внутренних дел УССР Тимофей Строкач, бывший руководитель Центрального
штаба партизанского движения. «За последнее время зарегистрирован ряд
случаев, когда лица, состоящие в агентурно-оперативной сети органов МГБ
западных областей Украины, являлись организаторами и участниками
грабительских групп, – писал 9 июня 1949 года в докладной записке министру внутренних дел СССР Сергею Круглову. –
Работники МГБ вручают им оружие. Тех, кто имеет связь с преступниками,
не контролируют, не воспитывают, в результате чего они, действуя под
видом ОУНовских бандитов, занимаются грабежами и кражами у мирного
населения».

После боев и карательных акций тела убитых воинов
УПА чекисты везли к райотделу или областному управлению НКВД или МГБ.
Там проводили опознание – приводили родственников, захваченных в плен
подпольщиков, или местных жителей. Убитых фотографировали и составляли
протокол опознания. Тела оставляли лежать для запугивания местного
населения, а затем «негласно погребали». Места захоронений были
засекречены.

текст: Ярослав Файзулін, кандидат історичних наук, фото: Центр досліджень визвольного руху / cdvr.org.ua

Источник: Gazeta.ua